После громкой премьеры «Мастера и Маргариты» его создатели, компания Makers Lab, решили продолжить штудирование и переработку русского наследия и ступили в «заповедную» область — недавно прошла премьера мюзикла «Онегин». Попытка освежить «энциклопедию русской жизни» вышла довольно смелая, правда, балансирует она на грани фола. Разберемся в том, что получилось, что не получилось, и стоит ли доверять постановке.
Самым обсуждаемым после премьеры «Онегина» стало появление фигуры двойника главного действующего лица. Не двойника, а буквально бессловесной тени, которую сыграл Денис Алиев, солист балетной труппы Михайловского театра. Введение этого персонажа видится попыткой зайти на поле психоанализа: танцор — это «бессознательное» Онегина, без которого постановка превратилась бы из критического произведения в довольно занудную love-story. Иногда эта «тень» откровенно мозолит глаза, а озвучка его движений, довольно однообразная, напоминающая зловещее ледяное дыхание какой-нибудь колдуньи из фэнтези-фильмов, и вовсе вызывала хохот на премьере. Но вскоре после первого показа мюзикла постановщики заявили, что саунд-дизайн изменится, и монотонный звук зловещего дыхания сменит нечто более полифоничное и объемное. Что ж, кто посмотрит мюзикл в ближайшее время — дайте знать в соцсетях, сдержали ли слово. В целом же двойника Онегина можно считать удачной находкой, позволяющей постановке обрести второй язык — чувственный язык тела. Кроме того, именно «тень», а не сам Онегин во плоти как нельзя более органично выглядит обитателем грез, фантазий и снов Татьяны Лариной — благодаря костюму и текучей пластике Алиева персонаж как будто состоит из мистической мрачной материи.
К слову, мистического в постановке, пожалуй, больше, чем в поэме. Если у Пушкина гадания видятся лишь интересным атрибутом пасторальной жизни региональной знати, то в мюзикле литье воска и запуск венков в ночь на Ивана Купалу словно открывают дорогу в сумеречную зону. Впрочем, ярко выраженное ощущение того, что на жизнь влияет мощная потусторонняя сила, было вполне в духе времени, в котором жил Пушкин. Школьные учителя литературы стараются не делать акцент на этой главе «энциклопедии русской жизни», а создатели мюзикла, наоборот, решили реанимировать исконно русскую религиозность и суеверность. Моменты соприкосновения с потусторонним сопровождаются этническими напевами. Композиторам (их, по словам продюсера «Онегина» Ирины Афанасьевой, было на проекте трое) удалось вплести в музыкальное полотно довольно изящные мелодии в русском стиле, которые звучат как хорошие поп-хиты.
Куда больше вопросов к авторам по поводу нескольких арий, которые явно были написаны на скорую руку, видимо, для того, чтобы дать возможность каждому актеру выступить сольно. В итоге в некоторых частях постановки вместо объемной мюзикловой полифонии зрители слышат как будто фрагменты выступления звезд эстрады, что не лучшим образом сказывается на драматургии. Этому можно противопоставить активное освоение пространства зрительного зала: действо то и дело «выплескивается» за пределы сцены, и это, если вспомнить «Мастера и Маргариту», стало фирменным стилем постановок Makers Lab. В «Мастере…», как мы помним, на зрителей из-под потолка сыпались «червонцы», а в работе над «Онегиным» команда решила пойти еще дальше и включила в шоу арома-эффекты, которые возникают довольно непредсказуемо и немало забавляют публику (на премьере весь зал выразительно и увлеченно зашмыгал носами), а также придумала один интерактив для зрителей. Обычно все, что обозначается словом «интерактив», ассоциируется с неловкостью, но не в «Онегине»: напротив, вышло довольно зрелищно. Что же это за аттракцион, пусть останется в секрете, чтобы не портить сюрприз.
Явной ошибкой постановщиков можно назвать то, что двумя фигурами Онегина — реальной и «теневой» — они не ограничились и ввели еще одного Евгения: безумного и стареющего, доживающего свои дни в пансионате в окружении медсестер. Все сценическое действо превращено либреттистом в воспоминания Онегина о молодости, вихре светской жизни и встрече с Татьяной. Периодически его персонаж на кресле-каталке возникает где-то сбоку и перегружает сцену. Знатоки бродвейских хитов наверняка отметят полное сходство этого странного «старого» Онегина с персонажем «Призрака Оперы» — виконтом Раулем де Шаньи. Как мы помним, действие в «Призраке…» начинается с того, что престарелый виконт в сопровождении сиделки, катающей его кресло, посещает аукцион в полуразрушенном здании оперного театра, который пробуждает его воспоминания о встрече с его возлюбленной Шарлоттой и со зловещим Призраком. Сходство доходит до того, что и в «Призраке Оперы», и в «Онегине» эхо прошлого звучит как мелодия старинной музыкальной шкатулки, да и сама шкатулка физически присутствует в обоих мюзиклах.
Makers Lab всюду говорят о том,
что они собираются экспериментировать над сценарием все время, что мюзикл будет
идти на театральных сценах, так что вполне возможно, что разные зрители,
увидевшие постановку с интервалом в неделю-две, могут посмотреть разные версии
одного и того же «Онегина» — это интригует.
Обсудить на форуме