8 спектаклей, чтобы заинтересовать подростка классикой

Современным школьникам, привыкшим к бесконечному потоку видео и картинок в интернете, трудно читать классическую литературу. Отличный способ помочь подростку в этой ситуации — сходить с ним в театр. Но как во всей пестроте классики в петербургских театрах выбрать спектакль, не перегруженный авангардными трактовками, где сохранена авторская интонация и сюжет, где не искажены смыслы, заложенные автором? Мы выбрали 8 спектаклей, идеально подходящих для подростков.

Сегодняшняя политика БДТ под руководством Андрея Могучего направлена на просветительскую деятельность: лекции, обсуждения спектаклей, экскурсии. Отлично вписывается в эту программу и премьера прошедшего сезона — «Война и мир Толстого» в постановке московского режиссера Виктора Рыжакова. Спектакль-путеводитель, сжимающий четыре тома в два с половиной часа, ориентирован в первую очередь на зрителя, не знакомого с сюжетом романа, а значит, идеально подойдет для школьников.

Главной героиней становится не Наташа Ростова, которой вообще не нашлось места в спектакле, а ее тезка, экскурсовод Наталья Ильинична в блистательном исполнении Алисы Фрейндлих. Роман Толстого прочитан ею так, как обычно читают его девушки и женщины — она бегло пролистывает страницы «про войну» и останавливает свое внимание на страницах «про мир». Наталью Ильиничну интересуют отношения семейные и любовные. Она водит зрителей не столько по роману даже, сколько по семействам, в нем описанным.

Ценителям Толстого спектакль может и не прийтись по душе — слишком уж небрежно создатели выбрасывают важнейшие содержательные пласты романа. С задачей же путеводителя для тех, кто так и не осилил книгу или никак не запомнит, кто в кого влюблен и кто на ком женат, спектакль прекрасно справляется. А после спектакля, по горячим следам, очень интересно читать (а то и перечитывать) роман и сопоставлять свое видение с восприятием Натальи Ильиничны, представляя, как выглядел бы ваш собственный путеводитель по вселенной Льва Толстого.

Времена, когда кого-то могла напугать Наталья Варлей в белом венчике из роз, давно прошли. Индустрия страха с тех пор сильно понизила наш болевой порог — что там «Вия», фильмы ужасов мы смотрим равнодушным взглядом знатока. Боимся мы теперь совсем по-другому и совсем другого. Пугающая, мистическая тема требует перевода Гоголя на иной театральный язык. И студенты Анатолия Праудина в «Вие» этот язык находят. Спектакль, лишенный бытовых реалий, решен в экспрессионистской манере, внутренние переживания героя становятся его основным содержанием. Хома Брут здесь единственный живой, полнокровный персонаж, и мы видим происходящее его глазами через его страхи и кошмары.

«Здесь был Бог» — написано мелом на заборе в начале спектакля. Тема богооставленности звучит в спектакле отчетливо и пронзительно. Бог оставил человека один на один с его внутренними демонами, и побороть их сможет только он сам.

Театр Дождей давно славится бережным отношением к классике и глубиной прочтения давно знакомых текстов. Особенно здесь любят ставить Чехова — в репертуаре уже три спектакля по его пьесам: «Чайка», «Три сестры», «Дядя Ваня», скоро дойдет дело и до «Вишневого сада».

Говорят, что каждый режиссер ставит чеховскую «Чайку» про одного из ее персонажей, наиболее близкого ему по духу. В таком случае, «Чайка» Театра Дождей — про Костю Треплева — бесспорно талантливого, видящего суть вещей, и потому одинокого, ранимого и рефлексирующего, потерявшего веру, заблудившегося в хаосе образов и мыслей, ни в ком не нашедшего поддержки. Именно с Костей обычно ассоциируют себя подростки, читая «Чайку» — темы одиночества, непонимания, поиска себя сильно волнуют, и потому это режиссерское прочтение особенно близко.

Образы героев в этом спектакле — словно размытые изображения на мерцающей зеркальной поверхности, от грубого прикосновения способной разбиться на множество маленьких осколков. Из смутных, неясных оттенков ощущений и настроений, из чего-то неуловимого, нематериального складывается целое в этой «Чайке».

Спектакль Театра Дождей — наполненная поэзией и красотой лирическая драма о судьбе художника, о любви, о поиске своего места в жизни, смысла, веры.

Спектакль Галины Ждановой — одна из самых удачных попыток современного прочтения шекспировской пьесы про любовь, побеждающую смерть. Смелостью переноса истории в современные реалии слегка похожий на фильм База Лурмана (помните, с юным Ди Каприо в роли Ромео?), спектакль, однако, несет глубокие и совсем не поп-культурные смыслы. В трактовке Ждановой любовь героев сталкивается не с враждой дворянских фамилий, а с агрессивным нежеланием современного человека впускать в свою жизнь мысли и чувства, угрожающие его душевному комфорту. Ромео и Джульетта — дети своего времени, инфантильные, самовлюбленные и упрямые — получают внезапный подарок судьбы — настоящую любовь. Они проходят через все стадии принятия неизбежного: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие, но, познав наконец любовь, меняются необратимо и больше не могут жить в фальшивом мире манекенов, который еще вчера казался таким уютным и домашним. Как в этом вывихнутом мире встретить любовь всей своей жизни и остаться в живых?

Пожалуй, лучшая постановка пушкинской «Капитанской дочки», сочетающая верность авторскому слову и глубокое понимание пушкинских смыслов. В спектакле сведены воедино Пушкин-историк и Пушкин-прозаик, «История Пугачева» и «Капитанская дочка». Сочиненная история Маши Мироновой и Петруши Гринева на фоне реальных исторических событий заиграла новыми красками. Старинные казачьи песни, искусно вплетенные в повествование, стали не вставным номером, а действующим лицом. Этакое показно-лихое отношение к смертушке, от этого не перестающей быть смертью, стало и главной краской Пугачева в исполнении Павла Хазова, работы глубокой и значительной, поднятой до серьезных обобщений. Его стихийная воля, не сходящая с губ самоуверенная ухмылка выдают горькую трагедию Пугачева как истинно русскую. Когда актеры разноголосым хором зачитывают списки убитых и повешенных, трагедия народа обретает эпический размах, но в сцене казни Пугачев, во многом благодаря песням, поднимается до высоты истинно трагической, и герой его вызывает сочувствие. Режиссер ставит этот спектакль не о жестокости и беспощадности бунта, а о том, что милосердие выше справедливости.

Удивительно, но большая часть современных подростков не понимает смысл знаменитого монолога «Быть или не быть». Кажется, именно для них, не готовых к полной версии великой пьесы, молодой режиссер Роман Габриа поставил этот спектакль с молодыми актерами «Мастерской». Кажется, что и сами создатели спектакля в пьесе поняли не все. Спектакль фрагментарен, неоднороден, мозаичен, ни один прием не доведен до конца, логику здесь искать не стоит. Но то, что поначалу кажется недостатками спектакля, в итоге оказывается его достоинствами. Команда «Мастерской» подходит к пьесе с такой смелостью и драйвом, что в итоге получается не постановка классики, а портрет сегодняшней молодежи. Герои спектакля живут ярко, на полную катушку, сжигая себя, совершают ошибки, любят, поступают жестоко и ищут смысл жизни, словно не догадываясь, что ждет их в финале. Нам же финал заранее известен. Все умрут. Но, сжигая себя, будут ярко светить, напоминая нам о конечности бытия. А значит, главную шекспировкую мысль создателям все же удалось понять и донести до зрителя.

Александринский «Ревизор» — классика в квадрате — не только постановка великой гоголевской комедии, но и творческое переосмысление режиссером Валерием Фокиным спектакля Всеволода Мейерхольда, впервые сыгранного на сцене ГОСТИМ в 1926 году, уникальная возможность увидеть спектакль начала прошлого века.

Визуальный образ спектакля геометрически строг, в городе N. царит симметрия, однако внутри этого линейного пространства разворачивается безумная фантасмагоря.

Тон всей чертовщине задает Хлестаков в исполнении Дмитрия Лысенкова. Режиссер Валерий Фокин здесь ведет диалог с постановкой Мейерхольда. Квадратные очки и гладкий пробор Лысенкова рифмуются с обликом Эраста Гарина, игравшего Хлестакова в мейерхольдовском спектакле. Субтильная верткая фигура актера кажется зловещей, а непредсказуемость реакций и эксцентричное поведение пугают. Вот он, Хлестаков XXI века — бес мелкий, но опасный.

Финал спектакля выводит нас на круг бесконечных повторений: в конце Городничий снова выходит и говорит: «Я пригласил вас, господа…». А значит, история будет повторяться снова и снова. За сто лет это пророчество Мейерхольда точно не устарело.

Поход на этот спектакль может показаться трудным испытанием, ведь он длится восемь с половиной часов, однако, вопреки опасениям, целый день в казачьей станице пролетит как одно мгновение.

Вчерашние студенты, сами в недавнем прошлом школьники, ученики Козлова подробно и вдумчиво рассказывают историю жизни Григория Мелихова, историю большой и трагической любви на фоне революций, мировой и гражданской войн, социальных потрясений на языке, понятном сегодняшним школьникам. Казачьи песни и танцы с шашками завораживают своей красотой, быт, воссозданный в мельчайших подробностях, дает ощущение полного погружения в иную реальность.

В одном из зрительских отзывов о спектакле сказано: «...На одном дыхании, с ощущением, что это праздник, которому не будет конца, с объемным, физическим ощущением разлитой в мире любви и счастья...». Лучше и не скажешь.