Татьяна Казейн: «Любовь и никакой жалости»
Это сообщение автоматически закроется через сек.

Татьяна Казейн: «Любовь и никакой жалости»

В рамках проекта «Нечужие дети» мы встретились с Татьяной Казейн. Молодая мама — Таниному сыну Марку недавно исполнился год — она занимается непростым и на первый взгляд даже удивительным делом. Таня ездит в интернат для слабослышащих и глухих детей и учит их… танцевать! Как совместить работу с особыми детьми и заботы о собственном ребенке? Почему не нужно жалеть особых детей и что можно предложить им вместо дежурных конфет по праздникам? Об этом мы и поговорили с Таней под стук погремушек Марка.

— С чего все началось, как у человека возникает мысль, что его призвание — помогать особым детям?

— Я всегда ощущала в себе способности помогать людям и, как говорит муж, «быть на самом дне». Меня действительно тянет на самое дно — туда, где совсем тяжело. Это или онкологическое отделение детской больницы, или закрытый интернат. И я искала выходы.

— Но ведь в обычной жизни мы с людьми, которым нужна особая помощь, почти не сталкиваемся. Откуда это желание «идти на самое дно»?

— На самом деле даже в обычной жизни попадаются необычные люди. Я долго думала, почему люди не любят замечать больных людей, особенных? Боятся, видимо, приблизить себя к этому горю и стараются установить барьер: «этого нет, а если этого нет, значит, это меня не коснется». Защита такая психологическая. А у меня этой защиты нет. Я искала. И стечение обстоятельств помогло выйти на слабослышащих детей в поселке Юкки.

«Необходимая доза счастья…»

Директор благотворительного фонда «Умка» — мама моего одноклассника, искала педагога, чтобы провести мастер-класс по барабанам в Юкковской коррекционной школе. А я играла на барабанах. Мы приехали, дети были в восторге! Они били, били в барабан, чтобы чувствовать телом эту вибрацию. Поскольку многие детки там вообще не слышат, для них это было открытие! И, в общем, мы влюбились с первого взгляда с этими детьми друг в друга… А потом возникла мысль заняться с ними танцами. И это просто в самую точку попало!

— Но все-таки кажется удивительным — глухие дети занимаются танцами!

— Нет никакого противоречия! Им именно этого и не хватает. Они не могут слушать классику, скрипку. А ведь потребность испытать наслаждение от музыки есть у каждого из нас. Эти барабаны и танцы – это их доза необходимая для счастья. И, кстати, к нам недавно приезжал профессиональный балет в Юкки, и танцоры удивились: как дети хорошо попадают в ритм! Потому что ощущают не ушами, а всем телом, не слышат музыку, а чувствуют!

«Не слышат музыку, а чувствуют!»

— Получается, твоя цель — доставить им это удовольствие. Или есть и другое?

— Много разных целей. Во-первых, когда я только приехала в интернат, мне показалось, что это как оторванная планета. Мало того, что интернат — закрытая структура, он еще и далеко от города. Дети не могут, выйдя на улицу, увидеть других детей. Поэтому моя цель – научить их адаптироваться к разным людям, быть готовыми ко всему. Мы выступаем и вне школы, причем стараюсь возить их на такие мероприятия, где никаких поблажек, где никто не будет говорить, что это слабослышащие дети. И я их предупреждаю, что в жизни так: никто не будет делать скидку, надо к этому привыкать. Поэтому надеюсь, когда они выйдут из школы, то найдут хорошую работу. Будут строить бизнес или строить корабли — не важно, а танцы останутся их хобби.

— Получается, умение танцевать — «побочный эффект», главное — меняются сами дети?

— Безусловно! Например, у меня занималась компания очень хороших ребят. Но я знала, что некоторые из них курят. И я помню, когда они позанимались год, вдруг появился у некоторых статус «Вконтакте»: «Пока вы курите — мы танцуем у Татьяны Михайловны». Для меня это бальзам на душу! Потому что вот этот ориентир привит: не классно курить или стоять с бутылкой! Классно быть в форме! Я работаю на эту идею!

На сцене

— Насколько я знаю, «любовь с первого взгляда» с этими детьми была не единственной любовью, которую ты нашла благодаря интернату?

— Да, все в жизни связано. На самом деле мы с моим мужем Ромой знакомы еще со школы, но виделись редко. Потом, я окончила университет, стала искать работу и получила приглашение провести мастер-класс по барабанам от фонда «Умка», который создала Ромина мама – Наталья Леонидовна Казейн. Мы стали общаться с ней, а потом и с Ромой, и наконец-то все сошлось… Мне вообще кажется, что когда ты идешь по неправильному пути, все будет мешать – до мелочей! Я не суеверный человек, но у меня было так. Я теряла сумки, теряла проездные и не могла добраться куда-то, и я думала, почему все так тяжело дается? А потом я встретила Рому, и все так легко пошло! Мы поженились, и Маркуша родился… Когда все правильно — все быстро происходит!

Татьяна Казейн с мужем и сыном

— Марку всего год. Не тяжело оставлять сына на кого-то и идти в интернат к чужим детям?

— А они не чужие. Нет такого разделения. Они ко мне приходят — они мои! Конечно, Маркуша — самый близкий, самый важный. Но при этом, приходя в класс, не чувствую дистанции. У меня вообще не бывает с людьми дистанции. Меня «открыть» — элементарно!

— А как открыть их? Они же не каждому откроются!

— А на самом деле, их тоже легко открыть. Мне кажется, они — как я. Или, скорее наоборот, я как они. И это ключ: я могу быть ребенком. И дети чувствуют это. Ведь авторитет завоевывается только двумя путями — через любовь или через страх. Я стараюсь только через любовь. Им этого не хватает.

— А чего еще им не хватает? Больше всего?

— Общения. Опыта. Почему-то все считают себя обязанными, «подчищая карму», дарить интернатским детям конфеты. А это не ценность нынче никакая. Они эти конфеты после Нового года, когда приезжает много благотворителей, из окна выкидывают. А что самое ценное? Это человеческое участие. В Юкковском интернате это вдвойне ценно: они глухие, им тяжело сходиться с людьми, им вообще-то комфортно в этом «глухом мире». Но, когда заканчивается жизнь в этом маленьком государстве, они выходят в мир, вот тогда проблемы начинаются.

— То есть они не очень готовы выйти в «большой мир»?

— В момент, когда они выходят, они совершенно не готовы. Они выходят из «аквариума», где им кидали корм и, главное, все их жалели. Жалели ужасно — с ног до головы! И они с этим сознанием, что им, бедным, все должны, выходят в мир. Это очень тяжело. Ведь на самом деле никогда не надо жалеть. Эта жалость губительна. «Почему тебе все должны? Ты такой же, как все! Борись! Не распускайся!» — такие слова действуют лучше, чем жалость. Дети собираются после этого.

— Ты также работаешь на онкологических отделениях детских больниц. Вот где, мне кажется, никак не избавиться ни от жалости, ни от этой предательской мысли: «Только бы не со мной»!

— Нет. Мне такая мысль никогда в голову не приходит. Об этом просто не нужно думать. Как вообще помогать? Надо убрать жалость в дальний угол. Убрать ее совсем — домой тоже не стоит приносить, потому что мужу и детям это тоже не нужно.

— И куда же ее нести?

— Найти какое-то время. Вот идешь ты по улице и плачешь — пожалуйста! А приходишь в больницу или интернат — будь веселой, оптимистичной, и тогда они этой радостью будут питаться. Я к этому пришла. И я не испытываю жалости, когда я на месте. Причем, если у них не получается, говоришь: «Так, давай, исправляй, все получится!». Я не делаю скидок. Они обычные дети и требуют обычного отношен

«Танцуйте головой, танцуйте одним пальцем! Чем угодно танцуйте»!

— Как ты вообще туда попала?

— Фонд «Умка» давно занимается детками с онкологическими заболеваниями, и Ромина мама предложила мне ездить в 31-ю детскую больницу. Я не знала сначала, чем там заниматься. Старалась просто приезжать, заходить в каждую палату, спрашивать: «Как вы сегодня?», то есть помогать присутствием. А потом стала устраивать танцы. И все удивляются: «Как это в онкологии танцы?! Там же дети лежат!». Ничего подобного. Детки приезжают на колясках, с огромными капельницами, с перевязанными головами, руками, и начинают… танцевать. Я говорю: «Танцуйте головой, танцуйте одним пальцем! Чем угодно танцуйте». И они реагируют! К тяжелым деткам, которые не вставали, я приходила и занималась тем, чего мне казалось, сам ребенок хотел. Например, мы пели песенки на английском… А потом я стала смотреть на родителей, и тут, конечно, сердце начало ныть. Потому что тяжелее всего именно им. Маленькие дети не совсем понимают, что происходит. А родители живут в жутком режиме, когда нужно как-то зарабатывать деньги на лекарства, нужно принимать решения, которые — Боже мой! — в страшном сне не приснятся. И стала составлять программу и под родителей, чтобы они тоже потанцевали и поиграли. И это помогает им. Я надеюсь…

— Сегодня общество закрыто для проблем особых людей. И, наверное, менять отношение следующих поколений к таким людям нужно с детства. Когда ты собираешься показать это сыну?

— Мы пока об этом с Ромой не думали. Я и так с Марком почти везде, мне же не хочется с ним расставаться лишний раз! Я его не закрываю от мира, и думаю, это естественно произойдет. Ему пока только годик. Когда еще подрастет, я, конечно, буду брать его всюду с собой, и на мероприятия в интернате тоже. Уверена, с детьми ему будет интересно — с любыми.

Фото предоставлены Татьяной Казейн

0
0
71
КОММЕНТАРИИ0
ПОХОЖИЕ МАТЕРИАЛЫ