Новогодние традиции: как отмечали праздник наши прапрапрадеды?
Это сообщение автоматически закроется через сек.

Новогодние традиции: как отмечали праздник наши прапрапрадеды?

Однажды я попробовала уговорить сына отмечать Новый год без елки — на все каникулы мы уезжали, жалко было тратить силы и деньги ради одной ночи, да и елку оставлять жалко! Внимательно выслушав меня, сын серьезно спросил: «Шампанское тоже пить не будете?». Тут я сразу же поняла, какую глупость затеяла: ну, какой Новый год без елки? И задумалась, а давно ли мы отмечаем зимние праздники именно так? Оказалось, совсем недавно!

Фото: Elina Fairytale, Pexels

Начнем с того, что поздравлять друг друга с новым годом наши соотечественники начали всего 320 лет назад! В 1700 году по велению Петра I Россия перешла на юлианский календарь, и отсчитывать годы стали именно с первого январского дня. До этого Новый год на Руси отмечали 1 сентября, и ни о каких елках речь, конечно, не шла.

Кстати, именно Петр I, одержимый идеей перекроить будни и праздники своих подданных на западный манер, не только обязал их носить европейское платье и стричь бороды, но и пытался привить иноземный обычай украшать свои дома еловыми и сосновыми веточками. Причем именно на Новый год, а не на Рождество. Только ничего у него не вышло. Ну, или почти ничего. Хвойными гирляндами стали украшать только ... питейные заведения. Появилось даже выражение — «идти под елку» — то есть в кабак, а человека в подпитии называли — «елкиным». Главным зимним праздником, несмотря на старания царя, осталось Рождество, хотя и Новый год со временем завоевал свое место в праздничном календаре.

И все-таки традиция украшать елку распространилась по всей Российской империи именно из Петербурга. Как известно, родина рождественских елок — Германия. А еще это родина большинства супруг российских монархов, в том числе и Александры Федоровны, урожденной принцессы Шарлотты — жены Николая I. На Рождество 1828 года Александра Федоровна решила устроить для своих детей такой же праздник, какой устраивали ей самой в детстве. Пригласили племянников императора и отпрысков особо приближенных придворных. В зале Зимнего дворца для каждого ребенка была наряжена своя маленькая елочка, а под ней — подарки!

Уже на следующий год елки стали «зажигать» в домах столичной знати. Но до петербуржских обывателей традиция дошла лишь в начале 40-х. Зато тут уж сразу начался настоящий «елочный бум». Столичные газеты только и писали, что о модном новшестве, обсуждали, какого елка должна быть размера и чем ее украшать. Кстати, продавались уже наряженные елки. Причем, купить их можно было в … кондитерских магазинах.

Если вдуматься, это не так удивительно, ведь все игрушки в те времена были съедобными — золоченые орехи, конфеты в ярких обертках, фигурные пряники, фрукты и даже овощи! Стоили такие елки баснословных денег — до 200 рублей! Правда, в то же время у Гостиного двора можно было приобрести елочки попроще. Их продавали крестьяне из соседних деревень, нахваливали товар, а сами смеялись в усы над новой барской причудой — в деревнях елку не приняли, и отмечали зимние праздники по старинке.

После революции елку запретили, объявив «буржуазным пережитком» и «поповской выдумкой». Последнее определение особенно нелепо, поскольку православная церковь на протяжении всего XIX века боролась с елками, как с обычаем западным и неправославным, Синод даже издавал специальные циркуляры о запрете елок в гимназиях!

Но уже в 1936 году лесную красавицу реабилитировали, первая после перерыва елка появилась в Кремле, а уже на следующий год во всех городах страны появились елочные базары.

Честные господа, пожалуйте сюда!

Вечером 24 декабря по старому стилю все высыпали на улицу высматривать в небе «первую звезду». После ее появления заканчивался пост. А с утра 25 декабря начинались святки — самое веселое время в году! Шумные народные гуляния устраивали на Царицыном лугу (ныне — Марсовом поле) и на площади перед Адмиралтейством (там, где позднее был разбит Александровский сад) — буквально в двух шагах от Зимнего дворца, почти под окнами у государя с государыней. Они, кстати, на шум не жаловались! А в том, что на празднике было шумно, можно и не сомневаться! Ведь любая, самая благовоспитанная барышня не удержится от визга, съезжая с катальной горки высотой 25 метров! Говорят, что санки развивали скорость до 60 километров в час — и это в эпоху, когда быстрее лошади транспорта еще не было!

Рядом с горками устраивали ярмарки с балаганами, петрушечным театром, учеными медведями, раскрывали свой «волшебный ящик» вертепщики. Детишки зачарованно смотрели на то, как куклы в вертепе разыгрывают рождественский сюжет: вертепщик ловко передвигал картонных волхвов, Деву Марию и младенца в яслях… Для взрослых же, ярмарки были чем-то вроде современного телевизора: в куплетах главного ярмарочного персонажа — Петрушки — обсуждались самые злободневные темы — от цен на хлеб до последних причуд дамской моды.

Нехитрыми прибаутками развлекал публику балаганный дед: «У меня жена красавица. Зовут ее Софья, которая три года на печке сохла. С печки-то я ее снял, она мне поклонилась, натрое развалилась. Что мне делать? Я взял мочалу, сшил да еще три года с нею жил. Пошел на Сенную, купил за грош жену другую…». Вирши, конечно, сомнительного качества. Но тут главное не текст, а как мы бы сказали сегодня «харизма»: талантливые «деды» обладали ею в полной мере, и за святки успевали заработать на безбедное существование до следующей ярмарки — до самой Пасхи!

Швейцария или Финляндия?

Фото: Pavel Danilyuk, Pexels

Собираться на новогодние каникулы в Финляндию было вполне в традициях дореволюционного Петербурга. Дело в том, что 1 января по заведённому порядку начиналась «неделя визитов». Поздравить с праздником вереницей приходили сослуживцы, подчиненные, двоюродные тетушки, троюродные кузены и так далее… И каждого нужно угостить и одарить! А потом еще и нанести ответный визит. Извозчики гнали лошадей от дома к дому и тоже требовали повышенных чаевых. Тем временем с заднего крыльца пожелать «доброго здоровьица в наступившем году» приходили дворники, истопники, водовозы, сторожа… В любое другое время их бы на порог не пустили, но в рождественские дни было принято принимать всех: слуги подносили каждому рюмку водки и протягивали по пятачку, а то и по 20-30 копеек!

А еще в XIX веке шутили, что в день Нового года Петербург превращается в Швейцарию: у входа вас встречает один швейцар, у дверей в контору следующий, и каждого нужно отблагодарить… Вот и бежали многие из этой «Швейцарии» в Финляндию.

И все-таки покидать город в первые январские дни было опрометчивым поступком! Ведь именно после Рождества в Петербурге открывался светский сезон. Это сегодня нам кажется, что вся жизнь столичной знати была посвящена балам, приемам и прочим развлечениям. На самом деле сезон балов длился всего несколько недель — между двумя постами, то есть между Рождеством и Пасхой.

С особым трепетом ожидали Нового года молоденькие барышни. И вовсе не для того, чтобы загадать желание или получить подарки. По традиции именно в новогодний бал девушки впервые выходили в свет. Кстати, самый знаменитый в русской литературе бал — «первый бал Наташи Ростовой» — был именно новогодним! А самый известный «Маскарад» — лермонтовский — был устроен на святки!

Пир на весь мир

«Нарезать бланкетами филе изжаренного хорошего рябчика и смешать с бланкетами отварного, не рассыпчатого картофеля и ломтиками свежих огурцов, прибавить капорцев и оливок и залить большим количеством соуса провансаль, с прибавлением сои-кабуль. Остудив, переложить в хрустальную вазу, убрать раковыми шейками, листиками салата-латука и рубленным ланспиком». Думаете, это какое-то экзотическое блюдо? Вовсе нет! Это рецепт салата «Оливье» из кулинарной книги конца XIX века. Сегодня без «Оливье», пусть и в упрощенном варианте — без рябчиков и раковых шеек — не обходится ни одно праздничное застолье. А вот в прежние времена к рождественскому столу салатов не подавали. Коронным блюдом считался за жареный целиком поросенок и дичь.

Длинные обозы с морожеными рябчиками, глухарями, гусями, индейками тянулись к Петербургу с самого начала декабря. Сохранились данные о том, что в рождественские дни 1912 года в имперской столице было продано 250 тысяч поросят, 75 тысяч индеек, 110 тысяч гусей, 260 тысяч кур и уток!

«Поздравишки» в почтовом ящике

Что мы делаем первым делом, проснувшись после новогоднего застолья? Правильно — проверяем электронную почту и странички соц. сетей — кто поздравил, чего пожелал, какие открытки (ну, разумеется, электронные) прислали на страничку друзья? А ведь еще наши бабушки в первые январские дни то и дело заглядывали в обычные почтовые ящики — ждали настоящих почтовых открыток от родственников и знакомых.

Кстати, первые в истории русские открытки тоже связаны с Рождеством и с Петербургом. Официально открытки тогда называли «открытыми письмами», а в народе их прозвали смешно — «поздравишками». Долгое время «поздравишки» были исключительно заграничные, но к Рождеству 1898-го в Петербурге была издана серия открыток с рисунками Константина Маковского, Николая Рериха, Александра Бенуа — художников первой величины.

Однако «хитом продаж» той серии стали рисунки художницы Елизаветы Бем. Художница, может, и не заняла столь важного места в истории искусства, как Рерих или Маковский, зато ее имя стало символом русской дореволюционной открытки. Трогательные детские сценки с поучительными надписями и пословицами вместо поздравлений в купеческих семьях развешивали в рамочках на стены, а в семьях аристократии складывали в специальные альбомы.

Цензурного запрета на использование изображения детей, занятых взрослыми делами, тогда не существовало, а потому детишки Елизаветы Бем чокались с куклой бокалом вина, гадали на картах или рассуждали на «недетские темы» — о женихах и финансах.

Раз в Крещенский вечерок девушки гадали…

Фото: Anastasia Shuraeva, Pexels

Задумывались ли вы, почему девушки гадали именно «в крещенский вечерок»? Да потому, что гадать вообще-то грешно, ведь любое гадание считается тайным сговором с нечистой силой. Но крещенская святая вода смывает все грехи, и вот, накануне праздника, несмотря на церковные запреты, девушки отваживались заглянуть в будущее.

Иордань на Неве

Удивительно все-таки, как изменился климат! В последние годы льда на Неве в новогодние праздники вообще не было. А в XIX столетии на невском льду устраивали лошадиные бега, в начале XX века прямо по замерзшей Неве ходил трамвай! Ну, и, конечно, ни один год со времен основания Петербурга и до 1917 года не проходил без традиционных крещенских празднований.

На реке «рубили Иордань» — крещенскую купель, над ней возводили временную часовню. Народу на лед выходило множество, но, ни разу за всю историю он не проломился! Погружение креста в воду сопровождалось 101 выстрелом из пушек Петропавловской крепости, которым вторили ружейные выстрелы с противоположной набережной. Церковные песнопения сменяли звуки военных оркестров: на площади перед Зимним дворцом начинался парад гвардейских частей столичного гарнизона. Как говорили в Петербурге: «Крещенский парад — царь всех прочих парадов». Так заканчивались праздники. Начинались будни…

0
0
1342
КОММЕНТАРИИ0
ПОХОЖИЕ МАТЕРИАЛЫ