Если б он попал в детстве в «ЛабиринтУм», он бы сошел с ума от счастья, его имя означает «потомок великого», в детстве он мечтал стать офтальмологом, и он точно знает, что в «КидБурге» в 2015 году появится настоящая пожарная машина. И еще он искренне грустит, что в России нет ни одного интерактивного музея по сказкам Пушкина.
Журналист littleone.ru Ира Форд встретилась с Максимилианом Пивоваровым, директором детского города профессий «КидБург», детского интерактивного театра «Сказкин дом» и музея занимательной науки «ЛабиринтУм» (а по совместительству и папой двух детей) и задала ему вопросы. И теперь вы тоже узнаете про эффект паровозика, магию подаренной конфеты и «Кругосветку», в которую вскоре смогут отправиться петербуржцы.
Имя Максимилиан означает «потомок великого», а если брать это имя еще и как производное от Максим («самый большой, максимальный»), становится ясно, что одним только именем вы были обречены на большие успехи. И у меня вопрос — назвали ли вы как-то также хитро своих детей?
Нет! У меня сын Даня и дочь Даша, и им вполне достаточно замороченного отчества.
А каким вы были ребенком?
Интровертом, очень застенчивым ребенком. Но если ты руководитель, то ты не можешь быть интровертом: пришлось развивать в себе качества экстраверта.
Изучив историю появления сначала «Сказкиного дома», потом «ЛабиринтУма» и «КидБурга», я знаю, что в основании этого треугольника стояли Екатерина Пустошная, Екатерина Андреевская и Оксана Орлова. В какой момент появились вы?
Мы работали сначала вместе в топ-менеджменте «Ленты», а потом с Оксаной и Катей Пустошной еще и в Х5 Retail. В 2008 году девушки придумали проект «Сказкин дом», а я не рискнул заниматься частным бизнесом, сделав ставку на стабильность. Мы постоянно общались, и после появления «Сказкиного дома» я консультировал их в плане маркетинга. А когда Пустошная, Андреевская и Орлова задумали делать «ЛабиринтУм» (и появились партнеры, готовые инвестировать в проект), то они официально пригласили меня. Так я стал заниматься сначала «ЛабиринУмом», а потом «КидБургом» и «Сказкиным домом».
Когда мы с детьми зашли в «Сказкин дом» на «Пионерской», то первое впечатление было «Юнибакен!»
Правда? Но вы же понимаете, что «Юнибакен» — проект, который был сделан не ради денег, а ради Астрид Линдгрен? Это национальное достояние Швеции, место паломничества и для своих, и для туристов — причем безупречно подобранное. Я и сам, приезжая в Стокгольм, иду с детьми сначала в «Юнибакен». И с точки зрения организации пространства «Юнибакен» идеален: есть интерактивные зоны, где дети могут находиться вместе с родителями и что-то делать, есть поезд, который создает «эффект паровозика», есть сцена и помещения для театральных постановок, где можно устраивать какие-то мероприятия, есть кафе, есть магазин, есть помещения для сменяемых экспозиций.
В результате довольны родители, довольны дети, а паровозик позволяет всем гостям из раза в раз наслаждаться позитивными эмоциями и получать впечатления «как в первый раз». Мы же ничьи иллюзии не подпитываем: мы занимаемся коммерческим детским, семейным, развлекательным, образовательным досугом и поэтому, инвестируя куда-то, понимаем, сможем вернуть эти инвестиции или нет. И хотя в детском интерактивном проекте эффект паровозика необходим, в «Сказкином доме» на «Пионерской» мы чисто технически не смогли реализовать эту идею. Сравните: у нас площадь всего 1000 квадратных метров, а у «Юнибакена» — 2500. Ну и инвестиции, конечно, несопоставимы — в стокгольмском музее одна система перемещения стоит около 2,5 млн. евро.
Я не говорю, что «Сказкин дом» — это облегченная петербургская калька под «Юнибакен». Я говорю именно про внутреннее ощущение детской интерактивной среды, маленьких домиков, выдвижных ящичков, кухонек.… Где вы бывали и что видели такого в мире, что воплотилось здесь — я имею в виду сейчас не только «Сказкин дом», но и «ЛабиринтУм» с «КидБургом»?
По-научному «подсмотреть в замочную скважину за чужим процессом» называется «бенчмаркинг». Я нередко рассказываю историю, как мы отправили в «Кидзанию» в Португалии нашего художественного руководителя с ребенком, он ходил два дня с блокнотом и все подробно записывал. А когда вернулся, мы сели и поняли — нужно делать все самим.
Нам есть за кем подглядывать: в Австрии до недавнего времени был «Минополис» (он закрылся, но, как ни странно, откроется в ближайшее время в Краснодаре по франшизе), есть «Киндерсити» в Швейцарии, KidZania существует во многих странах мира. Что касается меня, то я с детьми видел, как устроен «Городок науки и индустрии» (Cité des sciences et de l'industrie) в Париже, посетил «Кидзанию» в Лиссабоне, в Стокгольме бывал не только в «Юнибакене», но и в Музее физических экспериментов Тома Тита (Tom Tit's Experiment). Главное для меня в таких поездках — поверить, что это может работать и может быть успешным. Придумать-то мы можем все сами, а поверить, что придут люди, и то, что мы придумали, доставит детям радость — это труднее.
Ваши собственные дети подсказывают какие-то ходы и решения в реализации проектов?
Конечно! Нам, взрослым, очень тяжело вернуться в свое детство и понять: понравилось бы это мне, десятилетнему, или нет? А дети — очень хороший способ оценить качество уже сделанной работы. Если мой ребенок что-то где-то не понял, я сделаю вывод: «Мы не до конца всё продумали, надо что-то поменять».
Например, когда мы ставили в «КидБурге» самолет, то были уверены, что это будет круто. А оказалось, что это и для детей не особенно круто, и для нас экономически нецелесообразно. И супер-продвинутый мультимедийный комплекс внутри самолета не так радует детей, как, например, почта.
Почему почта?
Современным детям не хватает абсолютно простых, социальных игр, где они должны общаться с другими детьми. Они могут примерять роли в интернете, в онлайн пространстве, но в обычной жизни у них в большинстве случаев нет возможности выйти во двор и поиграть в индейцев или в рыцарей, сделав себе доспехи из картонных ящиков. А вся эта мультимедия — она дома есть.
Какая профессия в «КидБурге» понравилась бы вам больше остальных?
Врач! Я в детстве мечтал стать офтальмологом. У меня дедушка был окулистом, и таблицу Сивцева для проверки зрения я выучил наизусть, как только узнал буквы. И, конечно, просто поражал взрослых, когда на вопрос: «Кем ты хочешь стать?» отвечал: «Офтальмологом!»
Возвращаясь к «Юнибакену» — вы так сочно описали все его достоинства… Вам не хватает «Юнибакена» в России, в Петербурге?
Я был бы счастлив, если бы наше государство помогло бизнесменам, например, сделать музей по сказкам Пушкина. Это могут быть абсолютно коммерческие условия или партнерство с государством, но важно дать толчок, импульс! Почему в России, в стране, где дети уже больше чем сто лет читают сказки Александра Сергеевича, нет музея сказок Пушкина? Ребенок слушает сказку и хочет посмотреть на неё, пожить в ней. Одно дело — постановка по сказкам Пушкина, театрализация, но если бы было место, где можно пожить в сказке, — это был бы идеальный вариант.
Кстати, а что в «КидБурге» даёт эффект паровозика?
Пожарная машина! И у нас хорошая новость для всех детей — уже в этом году в «КидБурге» появится новая (настоящая!) пожарная машина.
Мне, как и большинству родителей, кажется странным, что в городе профессий лучше оплачиваются профессии, которые в обычной жизни не популярны и не престижны…
Да, у нас все наоборот: уборщик получает больше, чем пилот самолета. Иногда видишь, как мамы недоумевают: «Почему за эти напечатанные бумажки у вас моя дочка подметает, а дома не хочет убирать даже за реальные деньги?» Ответ прост: в игровом формате ребенок готов на все что угодно. Начинайте играть, и убедитесь в этом сами! Правда, существует обратная сторона этой медали — каждый раз придется придумывать новые условия, новые игры, напрягать свою фантазию и креативность.
Меня удивляет, что город профессий — проект, направленный на профориентацию ребенка, ограничивает возраст гостей-детей 14-ю годами.
Мы шутим: в «Кидбург дети до 14 приходят играть, а после 14 — работать. Но если говорить серьезно, то для подростков и юношества в возрасте 13-18 лет очень нужны свои, более взрослые проекты, которые были бы реализованы на государственном уровне. Увы, бизнес не может взять на себя роль государства: не будет возврата инвестиций, и все быстро закроется. Но без таких проектов у детей есть риск стать «потерянным поколением», которое и в 18, и в 20, и в 25 лет не представляет, кем стать, и становится лишь бы кем. Особенно велик риск, если у ребенка перед глазами нет харизматичной личности Учителя.
У вас такие учителя были?
Да! И я им безмерно благодарен! Мой учитель математики Окунев Анатолий Арсеньевич (я учился в гимназии №526) еще в 90-х годах привез из Франции методику мастерских, и его уроки проходили совершенно в особой атмосфере. А еще мне повезло учиться у Евгения Александровича Нинбурга, который руководил старейшим в России юношеским научно-образовательным объединением — Лабораторией Экологии Морского Бентоса. С 1994 года ЛЭМБ перевели в Аничков дворец, и я пришел туда заниматься. А уже позже учился в Аничковом лицее.
Расскажите о проекте, над которым сейчас работает ваша команда?
Помните «Алису в Зазеркалье»: «Чтобы стоять на месте нужно бежать изо всех сил, а чтобы куда-то попасть, нужно бежать, по крайней мере, в два раза быстрее»? Мы стараемся бежать! — и потому в конце следующего года откроем на юге Петербурга проект приключений для детей под названием «Кругосветка». Это будет совершенно не похоже на то, что мы делаем в «КидБурге», «ЛабиринтУме» и «Сказкином доме»! Все знают, что приключения — это естественная потребность для ребенка. А наша задача сделать эти приключения безопасными и контролируемыми.
Изначально мы думали сделать «КидБург» для юга города, а потом решили, что реализуем совсем иной проект: с одной стороны, он будет полноценной заменой «КидБургу», а с другой — у родителей и детей будет возможность побывать и там, и там.
Текст: Ира Форд