Продолжаем публиковать историю нашего корреспондента Натальи Ворожцовой, на долю которой выпало нелегкое испытание — длительное сохранение, а затем и непростое выхаживание малыша, родившегося раньше срока.
Ранее по теме: Дома без мамы, Сохранение: как не сойти с ума, Лежим на сохранении: полезные и интересные занятия, Лежим на сохранении: отношения с мужем.
Когда в 27 недель беременности
у меня внезапно начали отходить воды, я была в растерянности. За два дня до
этого меня осматривал доктор и сказал, что мое состояние не ухудшается, все
стабильно, и тут такое! Сразу вспомнилась прошлая беременность, когда мы на
позднем сроке потеряли малыша. На этот раз и мы, и доктора делали все
возможное, чтобы этого не повторилось, но снова случилось то, чего мы так
хотели избежать.
К нашему счастью, в перинатальном центре, где я лежала, решили сохранять меня без вод, держа полностью под контролем состояние мое и малыша. «Мама — самый лучший инкубатор!» — сказали врачи.
Так я пролежала еще две с половиной недели. В неполных 30 недель у нас родился Станислав весом 1510 г и длиной 40 см.
За время моего сохранения без вод мне успели сделать три гормональных укола для созревания легких малыша, эти препараты кололи всем беременным, у кого была угроза родить до 34-х недель. Именно в 34 недели легкие малыша созревают и он, родившись, может дышать самостоятельно. Чем дольше мама лежит на сохранении после этих уколов, тем лучше результат гормонального воздействия.
Дмитрий Наумов, врач-реаниматолог Детской городской больницы № 1, Санкт-Петербург.
Действительно, сохранение беременности после отхождения околоплодных вод — распространённая практика. За это время плод может подрасти, а персоналу это позволяет выиграть время и подготовить малыша к рождению. Короткие курсы гормональной терапии стимулируют созревание лёгких у плода. Возможным нежелательным последствием длительного безводного промежутка являются инфекционные осложнения, так как после отхождения околоплодных вод среда, в которой находится плод, становится нестерильной.
В реанимации
Хотя наш сын сразу задышал самостоятельно, его положили в реанимацию. Каждые три часа я должна была приходить к нему, носить сцеженное молоко, кормить через зонд и менять подгузник. До родов мне казалось, что у меня не осталось никаких сил после тяжелой беременности для того, чтобы выхаживать недоношенного ребенка.
Однако материнский инстинкт сделал чудо. И днем и ночью мне было не сложно ходить к моему мальчику и быть с ним, кормить его, менять подгузник, разговаривать с ним.
Если во время моего посещения приходили медсестры для взятия анализа крови у малышей, то я ожидала, когда подойдет очередь моего сына, чтобы после этой процедуры успокоить его. Я гладила его маленькое тельце, все опутанное проводками, и он постепенно переставал плакать, а я молилась о том, чтобы мой ребенок выжил, окреп и избавился от всех диагнозов, которые ему поставили в связи с недоношенностью.
Д. Наумов, врач-реаниматолог.
На нашем отделении мы практикуем метод кенгуру, он еще называется skin to skin, когда мама обнимает недоношенного малыша, и мы помогаем его пристроить у мамы на груди. Это возможно даже если ребенок находится на искусственной вентиляции легких (ИВЛ). Метод хорош как для мамы, которая общается со своим ребенком, так и для младенца. Замечено, что дети начинают лучше развиваться, дышать, у них реже происходит остановка дыхания — апноэ, что для крох, лежащих на нашем отделении реанимации новорожденных, не редкость.
«Не ждите, что все будет хорошо»
Пока наши малыши лежали в реанимации, мы, мамы, находились по соседству и ожидали, когда наших детей переведут к нам, в отделение недоношенных. Мы общались, поддерживали друг друга, узнавали новости о детях.
Хотя персонал центра старался быть приветливым и добродушным, атмосфера царила достаточно напряженная. На некоторых мамочках просто лица не было от переживаний о ребенке.
Не все шло гладко в лечении малышей. Часто случалось что-то непредвиденное: ухудшалось состояние, обнаруживалась необходимость в операции, кого-то снова переводили на ИВЛ.
С моим ребенком было все более-менее стабильно, но, глядя на происходящее вокруг, я понимала, что эта ситуация может очень быстро измениться в другую сторону.
Однажды сыну моей соседки по палате сообщили, что ребенку будут делать переливание крови — обнаружился низкий гемоглобин. Мальчик родился 900 граммов, был слабеньким, а тут еще и анемия новорожденных. Девушка очень расстроилась, начала плакать. Спустя несколько дней мне сказали, что в переливании крови нуждается теперь мой ребенок.
Д. Наумов, врач-реаниматолог.
К сожалению, недоношенные новорожденные испытывают сильный недостаток эритропоэтинов — веществ, стимулирующих эритропоэз (красный кровяной росток, т. е. образование эритроцитов), и у них, как правило, развивается анемия недоношенных. Чаще это происходит на 1 – 2 месяце жизни, но может быть и раньше в зависимости от сопутствующей патологии. Если анемия сильная, переливания не избежать. Это жизненно необходимо.
Напряжение у мамочек, постоянно ожидающих недобрых вестей, порой выливалось в стычки с врачами, медсестрами, в протесты против существующих правил и устоев отделения.
Врачебная тактика не позволяла давать надежду на то, что с детьми все будет хорошо. Не давали такую надежду и тем, чьи дети не входили в группу глубоко недоношенных.
С самого начала врач реанимации без лишних эмоций сказала мне: «Ваш ребенок в тяжелом состоянии. Не ждите, что я скажу, что с ним все будет хорошо». Это был не самый приятный разговор. Мне, безусловно, хотелось услышать то, за что можно «зацепиться» и верить, что мой ребенок будет жив и здоров.
Дышит — не дышит
Когда наших малышей перевели из реанимации в отделение недоношенных, они оставались подключенными к различным капельницам и датчикам. Аппарат, стоящий рядом с кювезом, «сообщал» о том, какова сатурация ребенка, т.е. как он дышит. Как правило, легкие — самое «больное место» у недоношенных, поэтому большое внимание уделяется их лечению, контролю дыхания и сердцебиения. С переводом малышей в палату за всеми датчиками должны были следить мы, мамы.
Бывало, датчики у малышей срабатывали на остановку дыхания, но чаще всего тревожные сигналы аппарата поступали по каким-либо техническим причинам: отошел контакт, неправильно надет манжет и т.п. Мы сидели рядом с детьми и постоянно наблюдали за ними: как они дышат, как ведут себя.
С наступлением вечера то из одной, то из другой палаты все чаще раздавались сигналы датчиков. Это настораживало и удручало. С каждым днем, несмотря на то, что многие детки шли на поправку, головы мам все сильнее «закипали» от страхов, а нервы «сдавали»: «Только бы не обратно в реанимацию!».
Д. Наумов, врач-реаниматолог.
Бывает, что родители, чьи новорожденные дети находятся на нашем отделении, от переживаний «срываются». Мы стараемся с пониманием относиться к подобным вспышкам, ведь родителям выпали нелегкие испытания. Зачастую после таких всплесков, когда аффект проходит, к нам подходят и извиняются.
Если бы можно было не спать…
Сказать, что пребывание в больнице с недоношенным ребенком тяжело — ни о чем не сказать. И тяготила не физическая усталость. Как-то мне пришла мысль, что, если бы можно было вообще не спать, я бы круглые сутки сидела рядом с ребенком, лишь бы не пропустить ухудшения.
Одна мамочка уже подросшего недоношенного ребенка написала на своей странице в социальной сети: «Все позади, теперь, после всего, что мы прошли, нужно лечить голову маме».
Радостно было видеть тех детей, которые
перешагнули через кризисную черту, пошли на поправку, начали развиваться и догонять
своих сверстников. Рядом с нами шли и те, кто изо всех сил старался, чтобы ребенок
был жив и здоров, но проходили месяцы, улучшения сменялись ухудшениями, и в итоге
малыши уходили
.
Д. Наумов, врач-реаниматолог.
На нашем отделении не возбраняется крестить младенцев, приглашать к ним священников различных конфессий. Приветствуются визиты родных. Когда ребенку становится лучше, и из реанимации его переводят в отделение интенсивной терапии, мама может больше времени проводить рядом с ребенком и ухаживать за ним. Родителям мы говорим, что в реанимацию не попадают здоровые дети, и это тяжелый труд — помочь им закрепиться в этом мире. Тяжелый для всех нас — и для докторов, и для родителей, и для самих малышей.
Новый член семьи … Читайте продолжение истории Натальи и Стаса в ближайшее время.
Текст: Наталья Ворожцова
Обсудить на форуме